«Мы же там все одинаковые», — говорит политзаключенная Кристина Черенкова. В колонию нельзя передавать косметику, одежда — некрасивая и неудобная. Но девушки находят выход: делают стрелки гуашью, красят губы акварельными карандашами, а обычные стачивают в пыль и используют вместо теней. Политзаключенные рассказали «Медиазоне» о бьюти-приемах, чтобы сделать в заключении макияж.
Имена некоторых героинь изменены.
Декоративную косметику передавать нельзя, а покупать в магазине — дорого
В колонию можно передавать только уходовую косметику и только по строгому списку — за соблюдением этих правил следят сотрудницы колонии, тщательно проверяя передачи. «Если в перечне разрешенного написано „бальзам для волос“, то баночку с надписью „кондиционер“ не примут. Например, у моей мамы не взяли крем, потому что на нем было написано „крем-молочко“», — объясняет Наталья, освободившаяся в 2024 году.
Декоративную косметику, которую передавать нельзя, осужденные могут купить в магазине колонии. В ассортименте только беларусские продукты и, по меркам зарплат в ИК, дорогие.
«Многим политическим перекрыли [денежные] переводы, поэтому родственники не могут им ничего отправить. Они живут на то, что зарабатывают на фабрике, а это копейки. И нужно выбирать, купить себе блеск для губ или творог, потому что зарплата у тебя 15−20 рублей. Какая-то несчастная палеточка [теней] или блеск — это большое сокровище», — говорит Наталья.
Елена, вышедшая на свободу весной 2024 года, скучала в заключении по уходу и косметике. Купить что-то в магазине получалось не каждый месяц.
«Помада стоит где-то 13 рублей. Если у тебя нет переводов — это дорого. У меня, например, было только 70 рублей на отоварку, и приходилось выбирать: в этом месяце одно, в следующем — другое».
По словам Натальи, косметику из тумбочки могли своровать другие осужденные. «Воровство, отливание из бутылочек, разбавление водой — очень частая история», — говорит она.
Но жаловаться на пропажу бесполезно. По мнению политзаключенной Кристины Черенковой, такие случаи лучше «особо не афишировать».
«Потому что сам виноват, что оставил. Если вопрос с воровством поднимается серьезно, то потом весь отряд заставят выносить свои вещи из каптерки и так далее. То есть воришку так и не найдут, но все намучаются с этими коробками и ненавидеть будут того, у кого своровали».
«Это то, что радовало»
Елена говорит, что в первые месяцы в колонии ей было не до макияжа.
«Я на девочек смотрела и сначала не понимала, как они это делают, и главное — зачем. А потом это приходит: ну, вот теперь такая жизнь, такие условия. Но это же не значит, что нужно все время страдать и просто забить на себя. Я была вообще повернутая на всех этих баночках. Если мне в передачу не положили баночку, то можете забирать обратно свою колбасу. Для меня это было важно: это то, что радовало».
Наталья говорит, что макияж и уход за собой — это то, чем в том числе осужденные женщины поднимают самооценку.
«Твою личность там хотят уничтожить. Сложно вести диалог с администрацией, когда ты выглядишь как чмо. И вот ты пытаешься привести себя в порядок. Пытаешься всеми силами не превратиться в обезличенное лохматое немытое существо».
Несмотря на то что свободного времени в колонии очень мало — особенно если работа в первую смену, — некоторые женщины с утра «все равно находят минутку на макияж».
«Если успела утром умыться — уже хорошо, потому что бывают и очереди в умывальник. Между подъемом и выводом на фабрику мало времени. Кто-то идет покурить, кто-то пьет кофе, а кто-то быстренько красится — брови, ресницы», — рассказывает Наталья.
Леопардовые стрелки, гуашь и акварельные карандаши
В дни, когда работа во вторую смену, и в выходные времени на уход за собой и макияж у женщин больше. В такое время Кристина Черенкова делала себе полноценный макияж: «Со стрелками и всем, чем угодно». Это помогало «создать самой себе настроение».
«Особенно весной или летом, когда хотелось чего-то яркого, радостного. Я иногда красилась очень ярко, большие какие-нибудь леопардовые стрелки. Розовые, малиновые стрелки с вкраплениями золотых теней, как пятнышки леопарда. Там же мы все одинаковые, и это хоть какая-то возможность минимально выделяться», — говорит Черенкова.
Если подходящей косметики нет, а макияж сделать хочется, женщины в колонии пользуются подручными средствами: гуашью, акварельными или обычными цветными карандашами.
«Мы изощрялись как могли: гипоаллергенной гуашью рисовали себе цветные стрелки. Много кто ходил с такими стрелками по колонии. И они, на удивление, хорошо держатся в течение дня. Губы красили акварельными карандашами. Они мягкие и классные», — рассказывает Кристина.
«Одна девушка у нас в отряде красилась обычными цветными карандашами. У нее не было возможности купить косметику, а карандаши откуда-то были. Она рисовала ими очень крутые цветные стрелки, умудрялась сточить карандаш в пыль и нанести ее на веки как тени. Я сейчас могу одной губной помадой сделать себе полный макияж, она будет и как тени, и как румяна, и на губах», — говорит Елена.
Обычно женщины наносят макияж, используя небольшое карманное зеркало. Если его нет, то приходится краситься в умывальнике, но тогда времени остается меньше — из-за очереди, рассказывает Наталья.
«Кстати, в СИЗО зеркал почти не было. И девочки, которые долго там были, не понимали, как сильно они изменились — фигура, лицо. Ты не понимаешь, что с тобой происходит. Ты видишь себя только в каком-то маленьком осколке, который висит высоко над раковиной. Со временем просто забываешь, как выглядишь».
«Меня спасали надушенные платочки, которые передавала мама»
Собеседницы «Медиазоны» говорят, что в колонии им очень не хватало парфюмерии. Духи и туалетную воду передавать нельзя, в магазине их не продают.
«Выручал парфюмированный крем для тела, если удавалось передать. Вообще если в колонии тело пахнет чистым телом, то это уже хорошо. Но и это не всегда получается. Еще нормальный вариант — передавать надушенные шарфы или носовые платки. Кладешь их в коробку к своим вещам, и какое-то время вещи приятно пахнут. Меня спасали надушенные платочки, которые мне передавала мама. Да, со временем выветриваются, но какое-то время ты можешь хорошо пахнуть. Потому что запахи колонии — это что-то ужасное», — рассказывает Наталья.
Парфюмированные кремы осужденные пробовали втирать в одежду, чтобы запах держался дольше, вспоминает Елена.
«Какое-то время в магазине продавались парфюмированные спреи. Эти бутылочки с пшикалкой — большая ценность, в них потом разводят воду с чем-то пахучим, например, шампунем, и снова используют как спрей», — добавляет Кристина.
«К Новому году раскупили всю косметику»
«Были девочки, которые обычно не красились, но делали себе макияж на Новый год, свидание или видеозвонок с родными. Или просто каждое воскресенье — так они отмечали, что им осталось сидеть там на одну неделю меньше», — вспоминает Елена.
Кристина Черенкова говорит, что перед Новым годом в магазине «раскупили всю косметику»: «Все активно красились: фул-мейкап, с контурингом».
На встречах и звонках с родными Наталье тоже хотелось выглядеть хорошо: «Это время, когда ты хоть ненадолго можешь отключиться от своей серой реальности. Чтоб тебя видели красивую, стойкую, улыбающуюся. Даже пенсионерки старались подкрасить реснички, губы перед тем, как идти на видеозвонок».
Татьяна Екельчик красилась перед выступлениями в клубе колонии. Обычно политических почти не допускают к выступлениям на сцене, но Татьяна говорит, что ей повезло:
«Это был тот уникальный случай, когда мы могли спокойно поделиться разной косметикой, помочь друг другу накраситься. Еще классно потому, что можно было наконец переодеться, сменить это надоевшее платье на юбку, костюм, на что-то красивое и яркое».
«Перед освобождением накрутила волосы на кипятильник»
Елена говорит, что тщательно готовилась к освобождению: ей было важно, чтобы дети увидели ее «такой же красивой, как и до задержания». Поэтому она сделала полноценный макияж и даже прическу — накрутила волосы на кипятильник.
Наталья после освобождения пошла к косметологу и на массаж.
«Вроде бы не такие уж обязательные вещи, но после них чувствуешь себя, как будто сбросила старую кожу с налетом тюремной жизни».
В колонии у многих из-за стресса и недостаточного ухода страдают волосы и кожа. После освобождения нужно приложить немало усилий, чтобы «вернуть их в нормальное состояние».
Татьяна Екельчик в колонии скучала по маникюру. По правилам внутреннего распорядка ногти у заключенных должны быть коротко подстрижены, лак для ногтей использовать запрещено.
«Я знала, когда освобожусь, и сразу же попросила маму записать меня на маникюр. Я освободилась зимой и попросила мастера сделать мне красивые, белые, новогодние ногти».